В 1937 году расстрелы превратились в соцсоревнование (Часть 1) (161)

Светенко: У микрофона Андрей Светенко. Здравствуйте. Мы вновь на уроке истории на "Вестях ФМ". Сегодня мы поговорим о событиях 1937 года. 75 лет в этом году исполняется этим страшным, кошмарным и так вот, наверное, до конца и не осмысленным событиям нашей отечественной истории. Мы будем говорить об этом с Николаем Сванидзе. Николай Карлович, приветствую вас.

Сванидзе: Добрый вечер.

Светенко: Я не случайно без статусов, потому что знаю, что вы и профессор, и практикующий преподаватель, и известный всем журналист, публицист и политолог, хотя это слово не в чести с некоторых пор почему-то. Но в любом случае вот 1937 год - самодостаточное понятие в русском языке, так сказать, сказал - и вроде всем всё понятно становится, о чем идет речь. Но до конца ли понятно, особенно молодым? И как бы в контексте, чтобы это не повторилось, или в приметах того, что это повторяется, вот с этим бы надо разобраться. Что для вас, вот в вашем понимании, 1937 год?

Сванидзе: 1937 год для меня имеет определенное значение, в том числе и личное, потому что в 1937 году погиб мой дед по отцовской линии, которого я, естественно, не видел никогда в жизни, потому что родился много лет спустя, но тем не менее вот это часть истории моей семьи. И это часть истории миллионов семей наших сограждан. 1937 год - это символ страшной нашей исторической трагедии. Очень часто даже, говорили когда 1937 год, то думали, что вот в 1937 году произошла некая катастрофа. Вот до 1937 и после 1937 всё было вроде как слава Богу, а в 1937 году - вот как ураган в Соединенных Штатах, вдруг раз - и залило, а так все было...

Светенко: Ну, пронесся, что называется.

Сванидзе: Пронесся, да. А на самом деле 1937 год - это действительно символ во многом и пик страшных многолетних репрессий государственных, которые я бы назвал (и здесь я согласен, кстати, с премьером Медведевым, который, по-моему, как раз это выражение употребил), я бы это действительно назвал войной против собственного народа. Поразительно, это история знает несколько таких примеров, в том числе и в 20 веке, вот там классический пример в нескольких странах Юго-Восточной Азии, в частности в Кампучии (в Камбодже тогда еще), когда под флагом там социального равенства, неизвестно чего люди, которые закончили перед этим Сорбонну, люди с блестящим европейским образованием не нашли ничего лучше, как забить мотыгами треть собственного народа. Ну, там меньше населения. А у нас населения было очень много, треть не треть, но много миллионов забить удалось.

Светенко: Ну, вот тут ведь дело в том, насколько это все было целенаправленно, насколько это было осмысленно. Ураган разрушает вот все, что на его пути встречается. А здесь, понимаете: вот у нас зря не сажают, дыма без огня не бывает, если посадят, то за что-то... Я вот помню эти детские разговоры, у меня тоже, значит, вот так получилось, что и репрессированы все были, но как бы уцелели, и потом, значит, вот то ли отмывались, то ли их отмывали, то ли они, так сказать, герои, то ли полугерои...

Сванидзе: У нас, особенно сейчас, Андрей, в значительно более вегетарианские, мягкие, несопоставимые времена, выражение "у нас зря не сажают" звучит просто как анекдот.

Светенко: Вот. А немало людей, которые вот как раз разговор и начинают: "Да у меня у самого деда там или отца посадили в 1937, но..."

Сванидзе: "И правильно сделали, и правильно сделали..." Я многократно сталкивался, вот как ведущий телепрограмм, я многократно сталкивался. Честно говоря, у меня крышу сносит, когда я это слышу. Когда выходит там какая-нибудь симпатичная женщина и говорит: "Да, у меня деда с бабкой в 1937 году, там раскулачили в 1930, или там расстреляли, и правильно, потому что боролась за существование страна, нужно было готовиться к войне..." Вот это поразительно, это поразительно! То есть человек готов сдать собственных родных и близких неизвестно из-за какого теоретического построения.