Русский народ положил конец польской интервенции (155)

1612 год, 2 ноября: Кремль был практически очищен от неприятеля. Торжественно двумя колоннами на Красную площадь вышли победители. Со стороны Покровских ворот к церкви Казанской Богородицы шло ополчение князя Трубецкого, ополчение князя Пожарского двигалось с Арбата, от несохранившейся теперь церкви Иоанна Милостивого. Сошлись на Лобном месте. В это время из Спасских ворот, кстати, в то время их чаще называли по старинке Фроловскими, вышел Крестный ход во главе с архиепископом Арсением. Разнеслась радостная весть, что отыскались, как пишет летописец, старинные царские шапки. То самое, что мы теперь называем шапкой Мономаха. Появилась надежда, что не все сокровища и символы власти утрачены. Отслужили молебен, после которого ополчение и московский люд вошли в Кремль. И тут печаль сменила радость. Все кремлевские соборы: Архангельский, Успенский, Благовещенский - осквернены. Озлобленные иностранцы изуродовали иконостасы, испоганили иконы, повсюду нечистоты и, самое страшное, трупы, тут же огромные чаны и котлы с кусками человеческого мяса.

И все-таки, казалось, что самое страшное уже позади. Победа одержана, однако очередной гонец, прибывший в Москву, принес известие о польском короле Сигизмунде. О том, что идет он со своим войском восстанавливать свою власть, уже не прикрываясь именем своего сына, Владислава, которому москвичи в самую тяжелую годину Смуты, в 1610, вынужденно, в отчаянии, но присягнули как царю московскому.

Правда, порасспросив гонца, князья Пожарский и Трубецкой выяснили, что ни одного города на своем пути от Смоленска к первопрестольной Сигизмунд взять не смог, отовсюду его прогоняли, даже без боя, а простыми русскими словами. Это означало, во-первых, что сколько-нибудь реальной силы у короля под рукой уже нет. Что всё рассчитано на испуг, на эффект его пышной свиты. И что даже в ситуации, когда неясно, кто же будет править на Руси, кто станет новым царем, люди русские уже на польскую интригу не ведутся. Не встают на колени при виде иноземной силы.

Забегая вперед, Сигизмунд дойдет до Волока Ламского - так, в два слова, называли тогда подмосковный город Волоколамск. Дойдет и прикажет "взять его жестоким приступом". Но только местные воеводы - Карамышев и Чемесов - проявят нетвердость, но от них, слава богу, промысла уже будет мало. Современным языком говоря, лидерами общественного мнения окажутся простолюдины Нелюба Марков и Иван Епанчин: они возьмут власть в свои руки и под их началом волоколамцы отобьются от жестокого приступа. После чего Сигизмунд уберется восвояси. Это станет финалом всей польской интервенции времен Смуты.

И очень показательно, что последнее слово в этой борьбе за национальное освобождение поставят не представители власти, а простые жители маленького, героического Волоколамска.